Кто управляет этим миром?

За открывшимся занавесом на сцене обнаруживается словно нарисованный лаконичными линиями простого карандаша интерьер мастерской художника: мольберт, стул, стол со множеством ящиков, белые конусы, шары и параллелепипеды. О последних бывшие школьники вспоминают порой, как об одном из самых скучных заданий на уроках рисования. Недаром герои спектакля, плюшевые толстячки в «детсадовских» фартучках, на свой страх и риск перед неизбежным наказанием забросив строго заданный урок, предаются разноцветному живописанию собственных фантазий по мотивам известной сказки… Кто же они ‒ серый, оранжевый и лиловый, с острыми ушками и мягкими хвостиками? Угадать в них игрушечно стилизованных котят большого труда не составит. Таким образом, сочиненная романтиком Вильгельмом Гауфом история о старинных восточных чудесах на этот раз будет нам представлена глазами трендовых персонажей социальных сетей и анимации.

Можно сказать, что сегодняшний театр, вообще обязанный становиться все более и более впечатляющим визуально, активно конкурирует с кино, словно напоминая далеко и резво убежавшему «младшему брату» о его художественных истоках. У кукольников в этом деле особые козыри и особые счеты — ведь кинематограф позаимствовал из их арсенала, пожалуй, наибольшее количество постановочных приемов и фокусов. Сегодня, на новом витке зрелищной культуры, кое-какие из них возвращаются на кукольную сцену, переосмысливаются заново и, в случае художественной удачи, позволяют открывать новые грани даже насквозь канонических сюжетов. Процесс этот затрагивает не только технику и эстетику, но и драматургию — мотивы анимационных фильмов частенько становятся побудительными и для художников, и для режиссеров, и для авторов пьес (так, например, чешское «Возвращение Куки» 2010 года спровоцировало появление сразу нескольких российских спектаклей, повествующих о приключениях выброшенных игрушек в ситуации экологической катастрофы).

В Театре сказки, приверженном кукольному «большому стилю», подобные мотивы получают весьма убедительное воплощение (будь то тени-силуэты в стиле Лотты Рейнигер в «Диких лебедях» или герои и боги анимационного фэнтези в «Элионе»). Вот и на этот раз — разноцветные котята, словно попавшие на сцену из «Милого дома Чии», воплотились в танцующих и поющих на ориентальный лад (композиторы Шенет Альбек и Михаил Бебриш) ростовых куклах — рассказчиках, слугах просцениума и немножко волшебниках.

«Маленького Мука» Гауфа (в общем-то, невеселый сюжет об одиноком карлике, в результате фантастических приключений обретшем богатство, но разуверившемся в людях) режиссер Игорь Игнатьев и художник Анна Игнатьева «завернули» в жизнеутверждающую историю о радости творчества. История начинается с того, что хозяйка мастерской Госпожа Ахавзи, особа богемно-элегантная, слегка манерная и при этом нечеловеческой стройности (узкие атласные брючки в разноцветных ромбах скрывают ходули, на которых передвигается по сцене все два действия Яна Сарафанникова), милостиво позволяет своим расшалившимся хвостатым питомцам (Оксана Андрейчук, Ольга Зорина, Екатерина Стукалова) заняться созданием кукольной сказки. Тут-то и случается первое из волшебств: скучные «гипсовые» конусы и параллелепипеды вдруг вспыхивают изнутри разноцветными окошечками, словно изъявляя желание участвовать в дальнейших чудесах…

Мрачновато-ироничный гауфовский сюжет, разумеется, претерпит в пересказе плюшевых котиков серьезные изменения, превратившись в музыкально-лирический, безусловно, для семейного просмотра: Мук (Эмилия Куликова), которого жестоко дразнили за то, что он маленький, встретит (хотя и не сразу, а после преодоления некоторых препятствий, распознает) счастливую взаимность со стороны принцессы Зулейлы (куколку в парчовом узеньком платьице, с изумрудными кудрями ниже колен водит Ольга Маноцкова), глубоко несчастной из-за своего излишне высокого роста. Все это разыграно куклами разных конструкций, придуманными и сделанными в фирменном стиле бессменного главного художника театра (большая степень условности, яркие одежки, преимущественно простая механика).

Разумеется, нет нужды пересказывать спектакль, но все же нельзя не упомянуть о некоторых запомнившихся его моментах. Так, в эпизоде поисков клада среди могильных плит веселенькой пастельной расцветки и порхающих над ними привидений в шелковых хитончиках с золотым позументом искренне бурную реакцию зала вызвала внезапно взлетевшая с одного из надгробий сова (до тех пор тихонько ухавшая себе под нос, она вдруг замигала ярко-розовым светом из глаз и чуть ли не с сиреной поднялась в сценическое небо). Позднее, обыгрывая разом известный поворот сказочного сюжета и тему художественного творчества, котята вытащили на сцену огромную коробку и, прямо в процессе повествования, открытым приемом налепили на головы кукольного Султана (Сергей Перевышин) и его кукольных придворных заготовленные носы, уши и рога. Повороты сценической интерпретации складываются в добродушно ироничный сюжет спектакля, где кукольная история о Муке, преодолевшем с помощью волшебства свое одиночество, явно играет вторую скрипку.

Над заглавной историей в спектакле превалирует тема веселого рукотворного волшебства, и котики, эти всемирно признанные носители жизнелюбия, грации и уюта, избраны и поставлены в центр действия абсолютно правомочно. Главный месседж звучит жизнерадостно и победительно, это — призыв научиться раскрашивать мир в любимые краски, даже если окажешься в окружении уныло-бесцветных геометрических форм. Овладеть этим искусством — равно стать волшебником, а значит… немножко править миром, хотя бы и таким маленьким, как кукольный.